Самое отвратительное чувство – это когда понимаешь, что ситуация постепенно выходит из-под контроля. Именно поэтому канцлер и старался всё просчитать заранее, предугадать возможные трудности и попытаться предотвратить их, пока это ещё возможно…
Встречаться с Анной Болейн не хотелось определённо. Как бы странно это ни прозвучало, совершенно не питая взаимной симпатии с Её Величеством, Уолси уже успел как-то притерпеться к королеве, прекрасно зная, что от неё можно ожидать, и как сделать безопасными все выпады Екатерины против него…
Но вот Болейн казалась тёмной лошадкой. И кардинал был весьма зол на себя за то, что не сумел с самого начала увидеть в ней угрозу собственному положению. И пусть пока что угроза эта выглядела почти иллюзорной, канцлер однозначно должен был составить ясное мнение о том, какие изменения можно предполагать далее… Вопреки его недавней уверенности, положение этой девицы становилось всё более прочным, влюблённость короля не проходила, и оставалось лишь ждать, какие сюрпризы преподнесёт грядущий день… Тем более, что дело не обходилось только возвышением Анны – всё большую роль при доре начинал играть Томас Болейн, в окружении Генриха всё чаще появлялся Джордж…
Однако ждать, ничего не предпринимая, было явно не в характере кардинала. К этой, вроде бы неожиданной встрече, он готовился весьма тщательно, изучая обычный распорядок дня новой фаворитки, прикидывая, где и в какое время она может появиться с наибольшей вероятностью. А что прикажете делать ещё? Вызвать к себе новую пассию короля? Канцлер формально мог, конечно, пригласить Анну для беседы, но последствия грозили оказаться весьма нежелательными – реакция государя была бы непредсказуемой и вряд ли доброжелательной. Явиться самому к ней? Томасу казалось это совершенно невозможным – первый после монарха человек в Англии, и наносит визиты дочери не слишком родовитого дворянина! Собственное происхождение Его Высокопреосвященство в расчёт уже давным-давно не принимал. В конце концов, говоря о нём, стоит думать, прежде всего, о заслугах перед Англией и государем, а также о духовном сане…
Одним словом, не оставалось ничего иного, как попытаться подстроить всё так, чтобы якобы внезапно столкнуться с Анной. Это было неплохо ещё и с другой точки зрения – не предполагая встречи с канцлером, девушка не сможет внутренне подготовиться к ней и будет вести себя более непосредственно, чем, скажем, получив приглашение посетить покои Уолси…

Кардинал Уолси

А Вы ничего не знаете про королеву Кэтрин? - если бы в тот момент, когда паж задавал этот вопрос, Джейн не испытывала лёгкого опьянения от вина, то слегка удивилась бы подобному вопросу. С чего это вдруг такой интерес к её королеве?Впрочем, настороженность старшей фрейлины ослабела не только благодаря напитку, но так же благодаря безразличию человека, сей вопрос задававшего...
Конечно же мне не так сложно поделиться своими знаниями относительно Её Величества, но во-первых, почему подобным интересуется именно мистер Калпеппер, а не какая-нибудь леди, которой так хочется посплетничать, и во-вторых, что в этом выгодного лично для меня? Скорее наоборот, поэтому если Вы что-то и хотите узнать, сударь, то сперва подумайте о том, что Вы можете предложить взамен...-на этих словах мысль виконтессы закончилась. Видимо, не смотря на праздник, женщина пытается высмотреть какую-либо пользу для себя, но в этом нет ничего удивительного: к чему разглашать ценную информацию даром, когда из неё можно что-нибудь извлечь?Собственно, именно поэтому леди Рочфорд вместо рассказа о Кэтрин Говард ответила лишь:
-Возможно и знаю... Это зависит от того, что именно Вы хотели бы узнать....-в конце концов, зная это, можно и подумать о том, насколько ценная информация интересует юношу, однако его вопрос сбил Джейн с толку. Что он может означать?Попытка ли это задеть её за живое или же... Намёк на то, какого рода награда её ждёт за разговорчивость?Хоть фрейлина и не принимала плату за информацию в подобном виде, но если посмотреть с другой стороны, то почему не почувствовать себя женщиной? Всё-таки Джейн Паркер не имеет особых друзей при дворе, как и отношений, следовательно, терять ей в случае чего-либо нечего, поэтому она с внешним спокойствием, но всё же сохранив лёгкое удивление во взгляде, ответила своему собеседнику:
-Эти слухи верны, я действительно являюсь вдовой виконта Рочфорда, моего покойного супруга.

Джейн Паркер

Франциск?! - удивлению Екатерины не было предела, она не смогла бы скрыть своих чувств, даже если бы захотела. "Этот самодовольный павлин, этот распутник, да к тому же еще недавно наголову разбитый Карлом!" Темная виноградина неминуемо была бы раздавлена, если бы Екатерина не положила ее резко обратно на блюдо. Королева прекрасно помнила, как французский правитель, позабыв о том, как подобает вести себя монаршим особам, привез на встречу в Кале свою любовницу, нисколько не стесняясь присутствия жены и именитых гостей. Тот давний случай стал едва ли не прообразом того, что происходило при английском дворе сейчас, и Екатерина не сомневалась, что во Франции за это время нравы вряд ли изменились к лучшему. И в это аморальное общество кардинал предлагает отправить ее невинную дочь? Бросить ее одну, в чужой стране, среди соблазнов и порока? Это было просто неслыханно.
Пальцы Екатерины сжали подлокотник кресла, однако дальше этого жеста и слегка прихлынувшего к щекам румянца открытое выражение гнева не зашло. Как ни была возмущена королева, она понимала, что Уолси ловкий дипломат и одними эмоциями вопрос не решить. К тому же, он говорил так уверенно и твердо, что это несколько обескураживало. "Если бы Генрих хотя бы иногда делился со мной своими планами, я бы знала, чего ожидать..." - с горечью подумала Екатерина. Внезапно она почувствовала себя одинокой. И она совершенно не хотела, чтобы это чувство довелось испытать Марии.
- Признаться, я меньше всего ожидала услышать это имя, - сказала королева несколько более спокойным тоном. Раз удивление и возмущение и так были написаны на ее лице, можно было позволить себе говорить открыто. - Еще совсем недавно Франция отнюдь не была нашим союзником. Неужели Его Величество полагает, что отдать единственную дочь за монарха, который только что освободился от позорного плена, благоразумно?
Беседы о политике были той сферой, где от Екатерины обычно требовались осторожность и дипломатические навыки. Малейший намек на ее родство с императором мог вызвать сомнения в том, чьи интересы на самом деле отстаивает английская королева. Однако сейчас именно это было ее козырем: Карл являл собой мощную силу, а брак Марии с Франциском I был явным выпадом против него.
- Его Величество король Франциск жаждет мести и новых побед, но разве Англия не рискует навлечь на себя гнев императора и быть втянутой в войну всего лишь из-за брачного соглашения?
"Посмотрим, что Вы скажете на это" - Екатерина не сомневалась, что правда на ее стороне. Государственные интересы были куда более сильным аргументом, чем доводы материнского сердца.

Екатерина Арагонская

Генрих терпеливо, даже с некоторым злорадством, наблюдал, как жена пытается защитить себя доводом, который не раз посещал и его измученную голову. Что ж, к этому барьеру он был подготовлен – недаром вёл многочасовые беседы не только с юлящим Уолси, но и с другими церковниками. Пленительная Анна Болейн даже переливчато расхохоталась, когда он прошептал ей на ушко как именно обойдёт факт наличия в браке с Екатериной дочери.
- Кэт, добрая моя Кэт, - сокрушённо качая головой, произнёс король, - ты по-прежнему заблуждаешься. Так же, как и я заблуждался все эти годы…
Генрих неторопливо поднялся, осторожно привлёк жену к себе, встретился с её холодными глазами трагическим взглядом.
- Ты спрашиваешь меня – что изменилось? Лишь то, что глаза мои открылись, я прозрел! И, как подобает достойному мужу, я не могу далее оставлять и тебя в сети этого чудовищного недоразумения… – Генрих осёкся, сравнение с «достойным мужем» оказалось весьма некстати, ведь он сам собирался настаивать на недопустимости существующего брачного союза. Ошибка выглядела столь досадной, что он почти скомкал остаток заготовленной проникновенной речи. – Наша дочь Мария не может доказать законность нашего союза! Я не раз уже справлялся у святых отцов и все они в один голос заявляют: «бездетность» в Левите значит «невозможность породить того, кто продолжит твой род»!  То есть – отсутствие сына! Да спроси хотя бы Уолси, - Тюдор невольно усмехнулся, вспомнив бесконечные размолвки королевы с кардиналом. – Впрочем, нет, ты ведь ему не доверяешь! Ты веришь только своим чёртовым испанским монахам, которые того и гляди начнут разжигать свои инквизиторские костры по всей Европе!
Как и всегда, когда Генриху случалось упоминать родину жены, он ощутил, как напрягается Екатерина - становится выше, прямее, гордо вскидывает подбородок. И, как и всегда, в ответ ему захотелось самому расправить плечи, тряхнуть супругу, заставить вспомнить, что её дом теперь – Англия и глава этого дома он – Генрих VIII. Король покрепче сомкнул сильные пальцы на плечах супруги, с удовлетворением почувствовал, как мнётся под его руками темно-фиолетовый бархат платья.
- Ты спрашиваешь меня – что изменилось? – повторил Тюдор и в его голосе не осталось уже и тени былой проникновенности, только угроза и рокочущие в глубине первые признаки ярости. – Ты изменилась, Кэт! И я изменился тоже! Я больше не стану смиренно закрывать глаза на то, что ты всё-таки была женой Артура! Когда-то я сам вёл тебя за руку к алтарю, где ты венчалась с моим старшим братом! – Воспоминания о прошлом, о своей чистой влюблённости в казавшуюся тогда почти богиней молодую испанскую инфанту, подобно стилету впились в грудь Генриха. И чтобы заглушить их, а то и вовсе заставить исчезнуть, король почти перешел на крик.
- Мне не важно, стала ли ты ему женой во всех смыслах этого слова! Не важно даже, обманывала ты меня до этого дня или нет! Важно лишь то, что ты так и не смогла родить мне сына! И потому мне больше не нужна такая жена! Ты сегодня же дашь согласие на наш развод!

Генрих Тюдор

Происходящее казалось нереальным в полумраке. Изабель едва удерживалась, чтобы не прищуриться, зрение портилось. Она старалась сохранить маску доверчивой глуповатой дурочки, но потом поняла, что смысла в этом нет. Совершенно иным, свободным и уверенным жестом девушка взяла кубок и улыбнулась при словах я никуда не клоню.
Клоните, ваше преосвященство. Или же склоняете, разница не велика. Что ж...
Сделав глоток из кубка, виконтесса приняла невозмутимый вид и по-прежнему молча стала слушать. Признаться, и прежде многие находили эту способность ее великолепной. Изабель умела слушать, зная, сколько ценного может добыть хороший слушатель у щедрого на рассказы болтуна. Болтовня, даже светская, даже бестолковая и раньше приносила ей немалые дивиденды. А уж пьяные россказни мужа сделали и вовсе из нее почтенную, молодую вдову, известную в аристократических кругах, как милую и знатную.
Как только кардинал высказал свои пожелания, виконтесса подняла брови. Все было довольно ясно, кое-что сказано не было. Интересно, с умыслом или нет?
- Как я поняла, отказаться я не смогу? - вопрос прозвучал именно как риторический. Кончиками пальцев Изабель стерла с уголка губ капельку вина. В былые времена она бы ее просто слизнула, но теперь виконтесса не позволила бы себе такое. Она умела жестко относиться к своим привычкам и всячески вытравила у себя все признаки былой "деревенщины". - Ну что ж. Тогда не стану настаивать. Но в таком случае мои услуги, - девушка едва заметно подчеркнула последнее слово, - будут весьма дороги. Думаю, что вы обратились ко мне по этому важному для государства и нашего короля делу тоже не просто так. Мое прошлое вам прекрасно известно.
Отбросив деликатность, перейдя на деловой тон, Изабель все же не утратила мягких, несколько игривых манер. Ее взгляд сохранил налет мечтательности, губы улыбались также мягко и ничуть не коварно. Она сделала паузу, как ребенок, собирающийся сообщить некий секрет, и даже подалась чуть вперед. Для виконтессы это стало увлекательной игрой.
- Я рада, что тоже могу высказать пожелания. Ранее, до вашего предложения я бы тихо вышла замуж. И получила бы все, что хочу, так, запросто. Но коль уж вы столь щедро предложили мне выбрать, я предпочту то же самое, - без тени смущения, склонив голову на бок, Изабель несколько секунд наблюдала за канцлером, а потом добавила, - но исключая мужа. В этом случае он мне ни к чему. Вы должны понять, я сильно рискую вызвать неудовольствие королевы. Потерять это с таким трудом добытое положение. И не получить желаемого. Не знаю, как для мужчин, а для таких капризных созданий, как женщины, не получить желаемое смерти подобно.
Фактически Изабель дала согласие. Появилось легкое горьковатое сожаление, что эта занимательная беседа свелась лишь к банальной купле-продаже. Но с другой стороны, кто она такая, чтобы вызвать иной интерес? Виконтесса перестала улыбаться и погрустнела, придя к такому выводу. Безо всякой иронии, скорее устало девушка добавила:
- Вы можете сделать ответное предложение, если вам не нравится мое.
Торг уместен.
Изабель Сэддингтон

Встреча, казавшаяся несбыточной мечтой, которую так боялся ее отец, называя свою родную дочь и королеву Екатерину «испанскими дикарками» Так скоро из прекрасной жемчужины Мария превратилась для отца в чужую дикарку,  метаморфозы происходившее с королем, происходили не без участия Анны Болейн, пока еще занимавшей место фаворитки, но мечтающей об английской короне. В ее руках Тюдор становился, мягок и податлив как глина, влюбленный  король  готов был  бросить к ногам возлюбленный целый мир и даже больше, ради нее он готов был пойти на преступление против собственной дочери…
Как много надо было рассказать друг другу, слова терялись в тишине, разве хватит слов, чтобы выразить всю дочернюю любовь? И в эти мгновенья Мария благодарила имперского посланника, подбившего ее на эту авантюру.
-Ваше Величество –Мария опустилась на колени перед матерью – молю Вас о прощении, прибыв сюда, я ослушалась отца, нарушила дочерний долг, вырядилась мужчиной  и мне было бы невыносимо уехать от Вас не  испросив прощения – с этими словами Мария припала к руке матери поцелуем.
Мэри Тюдор

Томас Кранмер

Глубоко верующий и получивший превосходное образование богослов для большинства современников становится еретиком и безбожником, беспринципным мерзким типом, равнодушным к нуждам народа. Просто это в его натуре - страстно отдаться идее. Реформатор по призванию. Один из тех, кто исполняет кардинальские поручения разной степени важности и секретности. Если нужно, сегодня же он отправится в Рим, или во Францию, или любой из европейских университетов. Кстати, неплохо было бы привлечь их к королевскому процессу... С этой мысли начинается восхождение.

Тема пробного поста: Кранмера представляют Его Величеству королю Генриху

Анкета

1.Имя
Сэр Френсис Брайан
2.Возраст
35 лет
3.Биография
Сэр Френсис Брайан родился в Чейдинхоле, Бакингемшир, Англия. Он был сыном Сэра Томаса Брайана и Маргарет Буршир (гувернантки детей Генриха VIII: принцессы Мэри, принцессы Елизаветы). Он приходился троюродным кузеном Сеймуров. В раннем возрасте он прибыл ко двору короля Генриха VIII. Однако в 1519 году Френсис Брайан был отстранён от двора. Этому немало способствовал кардинал Уолси. В том же году Фрэнсис принимал участие в турнире в Гринвиче, где и лишился глаза. С тех пор ему приходилось носить на глазу черную повязку.
Будучи достаточно лицимерным и хладнокровным, он умел подстраиваться под людей и был способен на предательство. Поэтому не удивительно, что, прочувствовав, что семья Болейн возвышается при дворе, тотчас сделал ставку на них. Именно это и послужило причиной его отдаления от Сеймуров.
В 1528 году Брайан получил должность при личных покоях короля. Данная должность освободилась после смерти супруга Марии Болейн. Существует предположение, что эту работу Брайан получил благодаря связям с Анной Болейн.
Тем не менее, узнав, что семья Болейн теряет влияние при дворе, а Анна подозревается в измене, сэр Фрэнсис начал сотрудничать с Кромвелем, разорвав все связи с семьёй Болейн. Именно способностью менять приближенных и взгляды ради личной выгоду он был удобен королю Генриху.
После удаления семьи Болейн со двора Фрэнсис стал обер-камергером при дворе. Хотя он часто выполнял конфиденциальные миссии вне двора, его административные полномочия никогда не выходили за границы “внутренней палаты” при Тюдорах. При этом он восстановил отношения с Сеймурами, хотя плёл интриги во круг Эдварда Сеймура, брата королевы Джейн.  Ради того, чтобы узнать больше об Эдварде, Фрэнсис вступает в любовную связь с его женой Анной Стэнхоуп, известной под прозвищем Адова Бездна.
В 1539 году он был снят со своего поста обер-камергера.
В 1548 году сэр Фрэнсис Брайан женился на леди Джоан Фитцджералдьд. У них было двое общих сыновей: Фрэнсис и Эдвард Брайан, а также общая дочь леди Елизавета Брайан.  Во время правления Эдуарда 6 сэр Фрэнсис получил должность вице-адмирала флота, а позже стал главным судьёй Ирландии. В 1550 в Ираландии сэр Френсис Брайан скоропостижно скончался.

Мария Болейн (Роль занята)

Родители, обеспокоенные слухами о дочери, возвращают Марию в Англию, где она поступает в свиту к королеве Екатерине Арагонской. А через год, в 1520 году, устраивают ее брак с приближенным к королю Уильямом Кэри. А через несколько лет она становится фавориткой английского короля. После того, как Анна Болейн добьется своего и станет королевой Англии, Мэри будет служит сестре в качестве приближенной фрейлины. В это время она уже будет вдовой и встретит свою последнюю любовь, незнатного и небогатого Уильяма Стаффорда. Но сестра-королева не простит Мэри ее своеволия и брака с безродным человеком, поэтому отлучит Марию от Двора и прогонит ее.

Тема пробного поста: Мария рассказывает королеве Анне о браке с Уильямом Стаффордом

Анкета

Ах, леди Анна… Что Вы ожидаете от меня услышать? Того, что я признаюсь, будто мне хочется, чтобы Генрих кувыркался с Вами в постели и слушал советы Вашего папаши или дядюшки? Или, чтобы верх одержала эта испанка, которая уже столько лет доставляет мне одни неприятности? Если государь не освободится от неё как от законной супруги и королевы, будет плохо и мне, и Вам. Так что до тех пор, пока речь не зайдёт о новой свадьбе, можете считать меня своим союзником.
Уолси не торопился. Пару мгновений он просто ждал. Казалось, канцлер обдумывает ответ, для того, чтобы высказаться откровеннее и яснее. Хотя… Тот, кто хотя бы относительно близко был знаком с кардиналом, вряд ли ожидал бы от него теперь абсолютной откровенности. Да и размышлять тут было не над чем. Томас понимал, что именно этот вопрос больше всего и волнует его гостью. Однако не ожидал, что она задаст его столь прямо.
-Я всегда был и всегда буду на стороне Его Величества. Думаю, это уже не нуждается в доказательствах – в противном случае, государь не доверял бы мне настолько, насколько, я надеюсь, доверяет сейчас. Именно поручение уладить дела с Папой и показывает наглядно его доверие. Так что, повторю ещё раз, можете быть уверены, что вскоре эта проблема благополучно разрешится.
Неужели Анна опасалась того, что Мор сможет отговорить короля от желания жениться на ней? Если бы Уолси находился сейчас в одиночестве, он бы определённо рассмеялся. Имейся в Англии хоть один человек, способный на данный момент это сделать, канцлер точно не поленился бы отыскать его и доставить в Лондон. И надеяться оставалось лишь на переменчивость натуры Генриха и на время. А время в запасе пока что имелось. Пока его посланники доберутся до Папы, пока получат аудиенцию, пока вернутся обратно… И даже после этого – венчание монарха не такое событие, чтобы подготовиться к нему за два дня.
-Тем более, что служба Его Величеству ничуть не противоречит моим убеждениям и не ложится тяжёлым бременем на совесть. К моему большому сожалению, леди Анна, несмотря на Вашу просьбу, я не могу не думать о вере и не оценивать, насколько честно я поступаю как служитель Церкви, выполняя волю нашего государя. Но здесь нет никаких конфликтов и противоречий. Мы все уже столько лет не можем дождаться появления на свет наследника престола, что не остаётся сомнений – Господь брак этот не благословил. И его попросту грешно считать законным.
Как ни странно, кардинал говорил правду. В том смысле, что мешать королю освободиться от Екатерины Арагонской он действительно не собирался. Это было бы для Уолси определённо невыгодно – только глупец мог бы стоять на пути у Генриха VIII, если он что-то вбил себе в голову. Но потакая монарху в каких-либо желаниях, имелся шанс помочь ему отказаться от того, что явно не идёт на пользу ни самому Тюдору, ни его друзьям.
…В этот момент двери вновь распахнулись, и слуга внёс огромный поднос с запечённым павлином, что был украшен собственными перьями. Перья эти плавно покачивались, переливались на свету, поражая обилием цветов и богатством оттенков…
-Прошу Вас, попробуйте, дичь должна быть отменной.  Признаюсь без излишней скромности, подобные блюда очень хорошо удаются моему повару. – Кардинал сразу поменял тон. Только что он говорил вполне серьёзно, даже сосредоточенно, но вот теперь перед Анной вновь сидел радушный хозяин, главной задачей которого было угодить гостье. И уточнил он всё так же, чуть легкомысленно, но вполне добродушно. – Разве я давал повод сомневаться в моих лучших чувствах к Вам? Если государь решил взять в жёны дочь своего подданного, он вполне имеет право это сделать. И мой долг лишь помочь его планам осуществиться.
Ни малейшей иронии. И взгляд оставался честным-честным. Но Уолси, как ни старался, не смог не напомнить собеседнице, что она всего лишь не слишком знатная фрейлина нынешней королевы. Обычно монархи находят себе жён из несколько иного круга. Между тем, напоминание это  должно было выглядеть невольным и миролюбивым.

Томас Уолси

Как ужасно осознавать, что тот, кого ты любишь, кому долгие годы хранишь верность и в поступках, и в мыслях, вдруг отворачивается от тебя! Эту горькую чашу Екатерина испила сполна, но дна всё не было видно. Каждое неласковое слово, каждый упрек воспринималось как пощечина, как нежданное и острое предательство. Вот и сейчас душа королевы затрепетала, когда супруг приблизился к ней, мягко взял за плечи - совсем как тогда, в первые годы брака, когда он смотрел на нее с восхищением и называл не "Ваше Величество" или просто по имени, а "милая Кэт, любимая Кэт"... Но слова Генриха и его скорбный вид пронзили сердце, как ледяные иглы:
-Ты по-прежнему заблуждаешься. Так же, как и я заблуждался все эти годы…
"Заблуждался в чем, мой дорогой супруг? Разве могут быть двадцать лет брака ошибкой?" - в глазах королевы застыл немой вопрос. Казалось бы, большей боли муж причинить ей не мог - но всё же сделал это, говоря о детях. Самое большое горе Екатерины, предмет ее ежедневных молитв и размышлений бессонными ночами, когда Его Величество не желал делить с ней ложе - отсутствие наследника. И вот теперь Генрих толкует слова Библии - "здесь наверняка не обошлось без хитрого Уолси" - а ей остается только смиренно молчать? Нет, она не позволит никому наносить ей такие удары. К тому же нелестные слова супруга об испанских монахах обидели королеву. Она никогда не отзывалась дурно об английском духовенстве, пусть не все его представители были ей по душе. Екатерина гордо вскинула голову и выпрямилась, в упор глядя на разгневанного супруга. Его пальцы больно стискивали плечо, голос дрожал от негодования. Вспышки ярости не были неожиданностью для королевы - за двадцать лет она видела всякое - но впервые такой гнев был обращен против нее самой. Екатерина заговорила решительно и твердо, но ее голос звенел, выдавая сдерживаемое волнение:
- Все эти годы Вам не в чем было упрекнуть меня. Господь свидетель, я всегда была Вашему Величеству верной и послушной супругой. Но сейчас Вы просите невозможного, дорогой муж. Даже монархи подчиняются воле Бога и законам Святой Католической Церкви. Наш брак освящен церковью, и Вы стали моим первым и единственным мужчиной. И... - королеве было очень трудно сказать это, она не хотела даже в ссоре причинять своему Генриху боль - у нас с Вами были сыновья. Господу было угодно призвать их к себе, но в том нет нашей вины. У нас есть чудесная дочь, законная дочь! И я не могу допустить, чтобы Вы в своем ослеплении попытались стать выше этого великого Закона. Вы не получите моего согласия на развод ни сегодня, ни когда-либо еще.

Екатерина Арагонская

Друг Брэндон, едва приняв раздраженный взгляд Генриха, мгновенно потеснился и с поклоном шагнул в сторону от очаровательной собеседницы. Тюдор послал ему едва заметный одобрительный кивок, сухо прищёлкнул пальцами, и ничуть не унывающий Чарльз испарился, будто его и не было. Вот и отлично! Вот за это король и ценит этого ветреника Брэндона - любое угаданное желание венценосного друга для него важнее кокетничающих прелестниц.
«Впрочем, оно и понятно – заменить одну красавицу на другую не сложно, а король всё-таки один! Но, смерть Христова, как же дивно хороша эта маленькая птичка Анна!» 
- Миледи, - Генрих завладел прохладными девичьими пальчиками, прижался к ним пылающими губами, возможно, чуть дольше времени, дозволенного этикетом. – Вы несомненно стали украшением сегодняшнего представления. Уверен, что вашему изяществу не только удивляются испанские гости, но и завидуют сами Грации. – Губы незаметно творили соответствующие моменту фразы, а король просто наслаждался. Его кровь бурлила от одного прикосновения к красавице, сердце зашлось в бешеном галопе от слегка приподнявшихся уголков соблазнительных губ.
«Что со мной, чёрт побери? Я чувствую себя, словно настоящий мальчишка перед первым поцелуем! Поцелуй… - Король вдруг отчётливо представил, как впивается в этот лукаво изогнутый ротик, как её губы зовуще приоткроются ему навстречу, как он долго будет целовать их, трепещущие и бесстыдные, пока не вырвет из них жалобный сладкий стон. – Ммм…» - Взгляд опустился,  скользнул в декольте, остановился на упругих, волнующе вздымающихся женских грудках…
- Ваше Величество, испанские послы ждут, - пробрался в сознание Генриха вкрадчивый голос Уолси.
«Откуда он только взялся?!»
Король встрепенулся, нехотя выскользнул из под опеки дурманящих прелестей Анны, и провозгласил:
– Нельзя заставлять ждать тех, кто горит от нетерпения! Хотя… Это ли не грех, покидать женщину ради государственных дел, а, дорогой кардинал? – Генрих с усмешкой взглянул на неутомимого канцлера и примирительно добавил, –  Ну, конечно, мой друг, сейчас вы напомните, что это мой долг – долг Короля.
Следующая улыбка монарха предназначалась прелестнице.
– Отныне, Леди Упорство не должна скучать вне Нашего Общества, - не отводя глаз от Анны, Тюдор небрежно кивнул придворному камергеру, привычно крутящемуся рядом. Это движение означало, что уже сегодня поименованной особе должна быть подобрана соответствующая должность, позволившая бы королю насладиться обществом новой избранницы.
– Ну, где там наши испанцы?

Генрих Тюдор