- Генри Перси не просто очередной поклонник, милорд. И отец об этом знает!
Странное чувство зарождалось у Анны внутри. Она сама еще толком не понимала, но что-то подсказывало ей, что она рождена для трона, она должна стать королевой, а не просто очередной любовницей и игрушкой Генриха. Власть! Каким же сладким это слово было для нее! Но как быть с Перси? Она ведь клялась в любви и верности ему. И что теперь? Просто взять и забыть?
"А почему бы и нет? Если цена всему корона, то я, пожалуй, смогла бы пойти на определенные жертвы."
- Нет! Навождение какое-то. - эти слова Анна прознесла почти шепотом, тряхнув головой.
"Я же хотела стать его женой! Я обещала Перси, что до конца дней буду принадлежать лишь ему одному! Так и должно быть. Но..."
Мысли Анны путались и менялись, она терзалась сомнениями. И все то время старалась не смотреть на герцога, зная, что он наблюдает за ней.
- Жажда власти во мне сильна так же, как и жажда любви. - девушка горько ухмыльнулась. - Жаль, что нельзя получить все одновременно. Всегда приходиться чем-то жертвовать и что-то выбирать. Жизнь всегда ставит нас перед выбором! Это ужасно!- Анна говорила и смотрела куда-то в пустоту, словно Норфолка и не было сейчас рядом. Все эти слова она говорила скорее себе, чем ему.

Анна Болейн

"И всё же она, как и все женщины, мечтает о любви,"- подумал Норфолк и ухмыльнулся. Действительно: какой бы не хотела казаться его собеседница, но она оставалась простым человеком, женщиной. На мгновение Томас Говард испытал некое подобие сочувствия к племяннице, однако всё это заботило его мало, и он поспешил прогнать это чувство.
Вскоре герцог решил прервать рассуждения Анны и обратился к ней:
- Как бы то ни было, леди Анна, но рано или поздно приходится делать выбор. А по сему выбирайте: ваша любовь, которая растворится через некоторое время и ничего вам не принесет, или власть и успех, которые есть всё.
Норфолк понимал непредсказуемость Анны Болейн. Однако в успехе этого дела он был уверен. Хочет она участвовать в этом или не хочет, но она будет.  Обычно всё всегда шло по замыслу герцога Норфолка, поэтому и в Анне он не сомневался. Единственное, что сейчас от него требовалось, терпение.
- Я жду вашего ответа. - повторил Томас Норфолк. Он несколько устало посмотрел в окно; было ещё светло.
"Вы всё равно будете делать то, что от вас требуется, Анна Болейн. Отчего же вы так этому противитесь?" - мысленно задал ей вопрос Норфолк.
Он прекрасно осознавал всю тщетность сего. В любом случае, с этого дня жизнь этой леди изменится. А уж в лучшую или же в худшую сторону решать ей самой.

Томас Норфолк

Генриха душила ярость.
Его сестра, прекрасная Маргарита Тюдор, цветок Английской короны... Её раннее вдовство, подобно удару молнии, взбудоражило политическую арену всей Европы! В ожидании ослушницы, король вновь и вновь перебирал в уме предложения о возможном браке, посыпавшиеся от послов, словно из рога изобилия. Неаполитанский принц, герцог Баварский, бесконечные письма от Карла Австрийского, практически умолявшего возобновить его помолвку с прекрасной Маргаритой... Господь свидетель, какие перспективы для Англии открылись бы в результате союза с Карлом!!! Генрих до боли сжал зубы - сейчас его сестра была для него не более, чем песчинкой попавшей в маховые колеса его политических планов. Песчинкой, остановившей движение механизма на полпути...
"Предательство, гнусное предательство, - обжигающе вертелось в голове монарха. - Нет, не просто предательство - государственная измена!!!"
Но когда перед замутнённым от гнева взглядом Генриха, предстала хрупкая фигурка его сестры, он, до боли стиснув узорчатые подлокотники  трона, постарался не выдать желания своими руками разорвать изменницу в клочья.
"Присела... Как низко склонила голову... Пытается изображать из себя покорность", - почти с ненавистью подумал Генрих, осознавая, что даже почтительная поза сестры доводит его до состояния бешенства. - "С Брэндоном ты тоже была такой покладистой?"
В груди короля словно застрял горький комок, мешающий вырваться наружу хотя бы одному слову. В молчании Генрих охватывал сестру пылающим взглядом, пока его взор, наконец, не остановился на алом атласе наряда Маргариты. В горле монарха что-то заклокотало, когда он низким и полным угрозы голосом произнёс:
- Почему Вы не носите траур, сестра моя? Разве со смерти Вашего супруга прошло достаточно времени?

Генрих Тюдор, дебютный пост

1.Имя персонажа
Генри Фицрой, 1-й герцог Ричмонд и Сомерсет - официально признанный внебрачный сын короля Англии Генриха VIII и Элизабет Блаунт. Несмотря на своё происхождение, долгое время считался вероятным наследником английского престола.

2.Возраст (год рождения)
15 июня 1519 - 22 июля 1536.

3.Биография
Генри Фицрой родился в монастыре Св. Лаврентия в Блэкморе, графство Эссекс. Его крёстным отцом стал кардинал Томас Уолси, лорд-канцлер Генриха VIII. 7 июня 1525 года Фицрой был посвящён в рыцари ордена Подвязки, а 18 июня его провозгласили пэром, и король пожаловал мальчику титулы герцога Ричмонда и Сомерсета и графа Ноттингема, традиционно предназначавшиеся для принцев крови. В том же году ему было даровано звание лорда-адмирала Англии, Ирландии, Уэльса, Нормандии, Гаскони и Аквитании, а также множество других должностей. Генрих строил планы относительно провозглашения Фицроя королём Ирландии, а присвоение ему почётных титулов было своего рода подготовкой.
Фицрой жил в замке Шерифф Хаттон в Йоркшире. Его отец уделял особое внимание образованию и воспитанию сына. У юного герцога Ричмонда была подобающая принцу многочисленная свита и лучшие учителя. Одним из его наставников был Ричард Крок, филолог из Кембриджа, преподававший ему латынь и древнегреческий. К десяти годам мальчик уже переводил отрывки из сочинений Цезаря и Вергилия. Также в программу были включены уроки пения и игры на вёрджинеле, обучение верховой езде, стрельбе из лука и охоте, которой Фицрой посвящал всё больше времени.
Осенью 1532 года Фицрой сопровождал Генриха на встрече в Кале с королём Франции Франциском I, а после отправился в Париж вместе с поэтом Генри Говардом, графом Сурреем, где оставался до сентября 1533 года. По возвращении в Англию он обвенчался с леди Мэри Говард, дочерью Томаса Говарда, сестрой графа Суррея. Свадьба состоялась 28 ноября 1533 года. Его брак с единственной дочерью Норфолка стал последним шагом в приготовлениях к присвоению ему звания наследника престола. Предполагалось, что вскоре супруги Ричмонд отправятся в Ирландию, но им пришлось остаться в Англии из-за слабого здоровья Фицроя. Также король запретил супругам консуммировать брак, поэтому у Мэри и Генри не было детей.
В июне 1536 года, после казни Анны Болейн и женитьбы короля на Джейн Сеймур, парламент принял второй Акт о престолонаследии, согласно которому леди Мария, принцесса Елизавета и Генри Фицрой объявлялись незаконнорожденными. Учитывая отсутствие у короля законных наследников, ему было предоставлено право назначить преемника по своему выбору. Многие полагали, что Генрих непременно отдаст предпочтение сыну. Жена Генри Фицроя всё это время поддерживала его, и так как в ней самой текла королевская кровь, полагала, что вскоре ее муж взойдет на престол и станет королем. Но 22 июля Фицрой внезапно скончался от скоротечной чахотки. Герцог Норфолк получил приказ организовать скромные похороны без торжественных церемоний и отпевания. Генри Фицрой был погребён в Тетфорде, но вскоре после ликвидации монастырей его тело было перезахоронено в церкви Св. Михаила Архангела в Саффолке, фамильной усыпальнице рода Говардов. Там же Мэри Говард завещала похоронить и ее.

Безумно захотелось взять её за горло и трясти, трясти, трясти, до тех пор, пока её тело и разум не подчинятся ему, или же опустить кулак со всей своей силой на эту красивую, но такую легкомысленную и пустую голову. Герцог Саффолк почти боялся, что так и сделает. Маргарита то шипела, то срывалась на крики и визиг, сыпала на его голову проклятья и оскорбляла. Чёртова истеричка. Сейчас идея жениться на ней, чтобы иметь в своей постели не казалась Брэндону такой блестящей, как пару минут ранее. Тело его превратилось в клубок мышц, раздираемых холодной яростью. Он не мог дышать, лишь втягивать воздух, задерживать его как можно дольше и выпускать с протяжным свистом. Ещё ни одна женщина не приводила его в такое бешенство. Роза Тюдоров, дьявол её побери…
- Вы забываетесь миледи. – Чарльз повернулся. На лице его не дрогнул ни один мускул, когда рядом с его головой разбилось стекло, кажется, эта истеричка решила закончить то, что начала и свести его в могилу. Приблизившись к супруге он, вдруг отметил, как тяжело вздымается её грудь, лихорадочно блестящие глаза, влажные от непролитых слёз, румянец, покрывающий её нежную кожу…Рука сама потянулась и кончики пальцев коснулись основания шеи, но прикосновению начинавшееся как ласка вдруг сделалось жестоким. Обхватив своей большой, чуть шершавой ладонью её горло, он чуть приподнял лицо Маргариты, чтобы заглянуть в пылающие ненавистью серые глаза.
– Такая тонкая…Я могу свернуть её одной рукой. -  Его тихий угрожающий шёпот был, пожалуй, опаснее самых громких криков и крепких ругательств. – Английская принцесса, французская королева… - Насмешливо протянул он. – Чушь собачья…Ты моя жена. Жена отпрыска, какого обедневшего дворянина. – Прижав к себе её сопротивляющееся тело поближе, он продолжил. – Ты разменная монета в руках Генриха, и если бы я не связал тебя с собой узами брака, это бы сделал кто-то из окружения Франциска, он слишком труслив что бы пойти против своей матери и самому  жениться на тебе, или же ещё один старец из рода Габсбургов. Не обманывай себя, моя дорогая Марго, думая, что кто-то мог заплатить за тебя больше чем я.- Чарльз едва ощутимо коснулся губами разгорячённой кожи щёк. - Генрих обижен на нас за то, что мы закрутили интрижку прямо под его носом, и он узнал об этом последний. Он вспыльчив, но отходчив. И если ты потерпишь радость моя, - В голосе Брэндона вдруг появились весёлые нотки, - то не далее как через месяц будешь демонстрировать своё обиженное личико при дворе.

Чарльз Брэндон

- Медведь  - очень опасный противник, – пробурчал себе под нос Генрих, ломая угол бубовой шестёрки. Король делал вид, что поглощен карточной игрой, но на самом деле не выпускал Кромвеля из поля зрения.
«Подобрал мне в жёны кобылицу и теперь ухмыляется ей, как ни в чём не бывало! Неплохо было бы отправить этого безродного Кромвеля к ней на брачное ложе и поглядеть, не изменится ли его улыбка… Как я ошибся, когда счёл его умным! Умный мужчина умеет оценить не только выгоду от союза, но и красоту той, с кем союз заключается. В конце концов, я – король Англии, а не проторговавшийся бездельник, вынужденный брать в жены богатое чучело!»
Однако напротив Тюдора сидело очевидное доказательство обратного. Анна Клевская принесла в брачное соглашение не только недостатки собственной внешности, но и тысячи лютеранских последователей – их сила и богатство позволяли уравновесить обессиленной Англии чаши политических весов в Европе.
- Более мощного и умного зверя даже трудно себе представить! На подобной охоте, как никогда, следует соблюдать осторожность! Ведь загнанный в угол медведь способен проявлять почти дьявольскую хитрость – он прикидывается мёртвым и может застать охотников врасплох…– продолжил король, награждая Кромвеля красноречивым взглядом. Монарх желал донести до министра, что всё сказанное относится и к нему. – Поэтому в Нашей стране не охотятся на медведей. Их травят! Выпускают на арену пару-другую бойцовых собак и наблюдают, как растекается медвежья кровь.
Генрих негромко выругался. Менее удачную тему в преддверии брачной ночи было трудно представить! Травля медведей ни капли не настраивала монарха на тот лад, что должен появиться у молодожена. Он склонился над карточным столиком и порывисто  передвинул на кон столбик серебряных шиллингов. Король сбросил девятки и убедился, что сегодня не его день – в руку пришли пятёрка и тройка.
«По крайней мере, у неё здоровые зубы… -  тоскливо подумал Генрих, наблюдая, как его немецкая супруга улыбается и переводит взгляд со своей карточной комбинации на увеличившуюся кучку монет. – Лекаря говорят, что зубы отражают состояние тела… Судя по её зубам, она отменно здорова и, значит, плодовита… А что ещё мне нужно? Пусть родит мне хотя бы пару сыновей и я позволю ей спокойно наслаждаться королевским титулом! Но сына не заделаешь, играя в карты…»
- Уже поздно! – Тюдор протяжно вздохнул и швырнул свои карты на стол. Лицевой стороной вниз – приближенным не за чем знать, что их монарх отчаянно проигрывал, он и без того в дурацком положении… – Пора готовиться ко сну, моя дорогая.
Поморщившись, Генрих поднялся, раздражённо кивнул склонившимся придворным и, не дожидаясь супруги, двинулся в сторону спальни.

Генрих Тюдор

Ей сегодня приснился трон. Трон, сверкающий в свете золота и драгоценных самоцветов. Трон, ждущий свою королеву. Трон, олицетворяющий господство, власть, знатность и богатство. Пусть Мария была еще мала, ей от роду было десять лет, она всё равно понимала, что правление есть та единственная цель, к которой не грешно стремиться, к которой нужно стремиться. Короли и их королевы счастливейшие люди на земле. Они могут руководить другими, могут делать всё, что пожелают, их чтят и бояться, их слово есть закон, они - боги. Мэри знала почему ее матушка часто грустила. Всё потому, что она не так богата и величественна как королева. Если бы матушку взял в жены король, а не отец Мэри, Элизабет была бы премного более благодарна судьбе, нежели сейчас.
Мэри не говорила никому о своих снах, кроме отца. Ей казалось, что он единственный кто может понять ее восторг и желание когда-нибудь взойти на престол. В них текла королевская кровь, куда более древняя, чем в жилах Тюдоров... С матушкой беседовать об этом было нельзя. Она просто не поймет их мечты, если и не осудит... Юная Говард завершила туалет и вышла к матери, чтобы вместе отправиться в божий храм.
В церквях Мэри чувствовала себя неуютно, ей больше нравилось молиться в одиночестве. И всё же, в ее возрасте в силу молитв верилось мало. Мария больше доверяла собственным снам, чем возможности замолить грехи и выпросить помощи у Всевышнего. Но если верить снам, то девочку ждет светлое будущее - будущее правительницы. Элизабет поправила прядь волос дочери, но девочка была слишком увлечена мыслями, чтобы хоть как-то отреагировать. Она с какой-то суровостью глядела прямо перед собой, потом обе из семьи Говард встали на колени: герцогиня взяла четки, а ее дочь просто сложила ладошки.

Мария Говард

Развод.
Это слово, хотя и оставалось невысказанным в той части замка, где находились покои королевы, дамокловым мечом висело над Екатериной. Она привыкла к постоянным интрижкам мужа - когда твой супруг король Англии и самый доблестный человек в государстве, ему можно простить многие слабости. Однако королева не ожидала, что на этот раз все зайдет так далеко. Мистрис Анна ходила по Уайтхоллу, высоко подняв голову, как полноправная хозяйка, а Екатерина старательно делала вид, что ничего не происходит. А сколько слухов шепотом передавалось из уст в уста...
Королева стала еще более набожной, чем прежде, и долгие часы проводила в молитвах. Вот и сейчас, когда над Лондоном полыхал закат, она вернулась в свои покои из часовни. Было еще слишком рано, чтобы готовиться ко сну, но Екатерина хотела отпустить всех своих фрейлин и посидеть в одиночестве. Сегодня во внешних покоях находилась и Анна. Остальные фрейлины, по-видимому, чувствуя себя неловко в таком соседстве, держались напряженно, и в комнате с появлением королевы воцарилась гнетущая тишина.
"Выглядит так, будто она сама невинность - а на деле настоящая волчица, уничтожит всех, кто стоит у нее на пути... - подумала Арагонская, глядя на свою небывало вознесшуюся фрейлину. - Всех, кроме меня".
- Леди, вы можете идти, - распорядилась Ее Величество. Дамы с явным облегчением присели в поклоне и стали покидать покои. Анна шла последней, и королеве показалось, что та нарочно медлит, чтобы своим присутствием позлить Екатерину. Это невозможно было терпеть. "Сколько можно изображать покорность и смирение? Я должна показать этой наглой девице, что значит вступать в борьбу с королевой Англии! В конце концов, что она о себе возомнила? Что избежит участи сестрицы?" Королева сделала шаг вперед и холодно сказала:
- Леди Анна, а Вы останьтесь. Мне есть, что сказать Вам.

Екатерина Арагонская

Наивна. Доверчива. Как объяснить тому, кто не верит в существование зла, что мир полон опасностей, людей, готовых предать, ударить в спину, которые рады сделать хоть что-то во вред? Как предостеречь дитя, защитить, образумить, если ребенок не видит риска?
Кэтрин жестом предложила присесть на скамью, скрытую за тенями тернистыми деревьев, и Мэри послушалась ее совета. Ее ноги не дрожали. В прочем, как и руки, как и голос. Она была сильна и крепка, контролировала себя и не распускала. Вот только дрожало сердце... И, пожалуй, если Кэтрин бросилась в объятья своей кузины, то почувствовала бы ее частое сердцебиение. Мария пыталась унять беспокойство, всеми силами пытается, видит Бог! Но тщетно. Расправив юбку своего платья, леди Говард попыталась собраться с мыслями.
- Я говорю о неосторожности в поступках, - проговорила Мэри, смотря как лучи солнца ласкают зеленые листья кустарников, как ярки от этого бутоны роз, буквально наливающиеся краской при свете дня. Мария перевела взгляд на Кэтрин. Даже в тени она была необычайно хороша собой - просто прелестный цветок. И как же страшна мысль, что этот цветок может загубить сам себя. - Вы приняли ко двору многих своих друзей из прошлой жизни. Но теперь Вы - королева, - с этими словами герцогиня удобнее расположилась на скамейке; развернувшись к собеседнице, она взяла ее за руку, - милая Кейт, Вам не следует допускать близко к себе и в тем более к королю тех, кто знал Вас до сего момента. Вам не стоит доверять "прошлым" друзьям, приближать их к власти. Эти люди слишком многое знают о Вас, не позволяйте возникнуть и малейшему шансу быть опороченной и оклеветанной.
Мэри ослабила хватку и выпустила ладонь Кэтрин, вновь развернувшись лицом к саду, словно забыв о мимолетном порыве тепла и привязанности, выраженном как в обращении, так и в пылкости слов. Леди Говард очень быстро взяла себя в руки, и лицо ее как прежде не выражало ровным счетом никаких эмоций. Ни прежнего волнения, ни возбужденности.

Мария Говард

Генри с удовольствием проводил взглядом фрейлин Ее Величества и сел в предложенное кресло. Возможно, его кузина не так глупа, как многие думают. И хорошо, что она сама завела тему о сыновьях. Да, если Кэтрин родит сына, то у Генри и его отца появится возможность избавиться от Сеймуров. Их племянник, принц Эдуард, слабый и хилый мальчик, который вполне возможно умрет еще будучи ребенком. И тогда наследником престола станет герцог Йоркский, который будет из рода Говардов. И Сеймурам ничего не останется, кроме того, как тихо удалиться подальше от государственных дел, предоставив свои почетные места тем, кто их заслуживает гораздо больше. Но главное, чтобы Кэтрин родила этого герцога Йоркского – надежду Говардов на светлое будущее.
-Да, дорогая Кэтрин, теперь ты королева, а не та маленькая девочка, которая не видела в этой жизни ничего, кроме имения вдовствующей герцогини. И помни, кто тебя из бедной сиротки сделал самой богатой и властной женщиной в этой стране!
Генри взял бокал с вином, выразительно смотря на свою кузину. Он решил оставить все формальности обращения с королевой и говорит с ней так, как делал это раньше, когда маленькая Кити еще не взлетела столь высоко. Так, по его мнению, его слова она воспримет более серьезно.
-Я очень рад, что тебе нравится твое новое положение в обществе, - сделав несколько глотков из бокала, продолжил граф. – А также, что Его Величество балует тебя, преподнося столько дорогих подарков. В твоих жилах течет кровь Говардов, а значит, ты достойна всего этого. Но, как ты сама заметила, король хочет, чтобы ты тоже одарила его. Да и не только Его Величество жаждет того, чтобы ты родила сына и как можно быстрее. Это нужно не только королю, у которого всего один сын и тот слаб здоровьем, это нужно и твоей семье, да и тебе самой. Ведь ты знаешь, что твои предшественницы, Екатерина Арагонская и кузина Анна Болейн, поплатились очень дорого за то, что так и не подарили этому королевству наследника мужского пола.

Генри Говард

Анна чувствовала себя абсолютно счастливой! А почему бы и нет - она молода, привлекательна, умна и пользуется явным успехом при дворе. Тем более, что покровительствует юной леди Болейн сама Маргарита Валуа!
Анна обожала литературные вечера, которые устраивала принцесса. В отличие от своей старшей сестры Марии, которая предпочитала проводить время, развращая короля Франции, младшая Болейн находила истинное удовольствие в общении с просвещенными людьми. Она с широко открытыми глазами внимала речам философов, любовалась новыми произведениями искусства и с замиранием сердца слушала стихи придворных поэтов.
Сегодня перед публикой выступал любимец Ее Высочества - Клеман Маро. Каждая частичка души молодой леди, каждая клеточка ее тела с восторгом отзывалась на строки его нового творения. Анна едва сдержала бурю эмоций, когда поэт затих.  Как он талантлив! И как мило смущается! Девушка хотела было подойти к Клеману и лично выразить ему свое восхищение его талантом, но не успела....

Анна Болейн

Когда в покои к Маргарите одна из ее фрейлин провела гонца с письмом из Мадрида, Наваррская королева очень удивилась. Ни с испанским королем, ни с его прелестной сестрицей Маргарита в переписке не состояла. И то ли до Мадрида очень медленно доходят вести, то ли, наоборот, уж очень быстро так, как испанская инфанта отправила письмо во Францию, в резиденцию к Франциску I, а не в Наварру, правительницей которой вот уже около года была сестра французского монарха.
Но еще большему удивлению предалась герцогиня, когда прочитала лишь несколько первых слов послания.
«Франциску грозит опасность» - и сердце забилось в груди сильнее, стало набирать бешеный темп. Красивые руки стали трястись, уточненные пальцы еле удерживали лист бумаги. Она пропускала мимо глаз слова Элеоноры о своей безумной любви к французскому монарху, замечая лишь слова об опасности, что может угрожать ее брату и его детям. Какой бы доброй и понимающей ко всем окружающим ни была бы Маргарита, ценнее всех на свете для нее был ее брат. А поэтому плевать, что где-то в Мадриде по Франциску тоскуют влюбленная инфанта, когда ее блистательному Франсуа грозит опасность.
На глаза накатились слезы. Маргарита свернула лист и тяжело опустила голову на руки, пытаясь осмыслить новости, которые в письме донесла ей Элеонора. И как только принцесса почувствовала, что ей становится лучше, что здравый смысл вновь одерживает победу над бурными эмоциями, она покинула свои комнаты и направилась к брату в покои.

Маргарита де Валуа

Теплая весенняя погода располагает к прогулкам.. и авантюрам. Дочь Чезаре  любила неторопливые прогулки по королевскому саду, но еще более неспокойная душа жаждала приключений. И сегодня, похоже, её безмолвные  молитвы были услышаны. Бесстрастно слушая речи своей наставницы и подруги, Луиза про себя возносила благодарные молитвы Господу, ни один мускул на хорошеньком личике не дрогнул и не выдал ни крайнюю возбужденность, ни заинтересованность молодой женщины, идущей под руку с Жемчужиной Франции. Впрочем, Маргарита, хорошо знала свою, воспитанницу, чтобы понять какие страсти сейчас разгораются за маской  благостного спокойствия.
-Да, Мадам, помню  – вполголоса проговорила молодая  вдова, то ли из излишней осторожности, то ли в  память о тяжелой утрате не позволяя большего.  Да и как не помнить? Каждому французскому крестьянину было известно нехитрое желание их государя не исполнять мадридский договор. Надо заметить, что желания Франциска разделяли и большинство его подданных. Испанский император подобно дамоклову мечу, замер над прекрасной Францией, готовый вскоре обрушить на непокорную страну свой гнев. В таком ракурсе, обитающей по ту сторону Ла-Манша, Тюдор, выглядел желанным союзником. Хуже всего было то, что английскому монарху было об этом известно…
Герцогиня Валентинуа была не из тех особ, которых могут испугать или остановить какие-то трудности, а потому предложение королевы Наваррской , было встречено одобрительной улыбкой.

Луиза Борджиа