за эту прелесть спасибо нашему прекрасному шампуню **
1. Имя персонажа:
Philomena Lutice Broadbent | Филомена Лютис Бродбенд
Она же филия, другие сокращения летальны, ибо у мадам тяга к длинным специфическим именам.
2. Возраст, принадлежность или должность:
25 лет, команда подготовки 11 дистрикта, помощница клавдия бёрнхема. Непосредственно занимается работой с волосами, т.е. парикмахер по сути.
3. Факты о персонаже:
-коренная капитолийка, разумеется.
-голодные игры просто обожает. её отец - достаточно богатый бизнесмен, поэтому денег в семье навалом и филии очень нравится спускать их в виде ставок на трибутов.
-любит первый дистрикт. ставит на него очень часто, когда-то мечтала быть его стилистом, но обо всём по порядку.
-школу закончила почти замечательно. почти - потому что в последний год обучения завалила-таки один предмет.
-поступила в академию, обучалась на стилиста, но ей слишком быстро это дело надоело. в результате, учёбу филия бросила очень и очень скоро.
-порывистая и увлекающаяся личность. часто хватается за новые дела, а потом охладевает.
-мусорит деньгами. везде и всюду. постоянно. готова угрохать все наличные на очередное красивое платье.
-без ума от капитолийской моды. особенно радуется платьям странных фасонов и геометрических форм.
-натуральная блондинка, но со светлыми волосами бегала разве что до школы. сейчас же цвет её волос гуляет от ядрёно-зелёного до ярко-голубого и тёмно-фиолетового. натуральные цвета? не, не слышали.
-яркий макияж прилагается. слава богу, хоть без страз и множественных татуировок обошлось.
-представьте себе всё это вместе. стало страшно? и правильно, девушка выделяется даже среди капитолийцев.
-любительница светских тусовок.
-презирает жителей дистриктов, считает голодные игры прекрасным наказанием. во время смутных времён погиб её дядя-миротворец и то, что она его не знала, совсем не мешает ей не любить дистрикты, трибутов и менторов.
-бросив академию, подалась временно в фотомодели, её личико даже стало узнаваемым благодаря разворотам журналов.
-однако и это занятие ей вскоре наскучило. филия снова захотела стать стилистом.
-в восстановлении в академии ей отказали, девушка упрашивала, угрожала, предлагала деньги, но так ничего и не добилась.
-четыре года назад устроилась в команду подготовки одиннадцатого дистрикта.
-три года назад впервые увидела работы анук вельде, на тот момент стилиста двенадцатого - и влюбилась в них.
-когда анук начала работать в одиннадцатом, филия умоляла отправить её в команду анук, но ей отказали.
-на данный момент - в команде клавдия, что её раздражает. с ним она постоянно спорит, придирается чуть ли не к каждому слову и считает себя несправедливо обиженной и униженной.
-здравствуй, мальчишка, меня зовут филомена, а тебя - смертник. на данный момент я - твой единственный шанс, поэтому ты молча терпишь, а я делаю свою работу.
ты кривишь яркие губы, ты убираешь за ухо голубой локон, ты недовольно зарываешься пальцами в его волосы, едва не впиваясь ногтями.
отточенные движения, пальцы, руки и волосы сплетаются в единое целое. это больше похоже на какой-то странный танец. ты делаешь его чем-то абсолютно новым и, если бы тебе дали волю, ты бы показала, что такое настоящая красота. капитолийское солнце, яркое, до смерти выжигающее все недостатки. ты бы сделала его цветным, контрастным, ты бы одела его в лучшие ткани, что кричали бы каждой клеткой. о тебе бы кричали, не о нём.
тебе не позволяют - и ты готова их уничтожить за это. у мальчишки не будет шанса, пока им занимаются другие.
ты кривишь губами и душой одновременно. мальчик-смертник - твой шанс выбиться в люди. напомнить о себе. ты ведь не рождена для этой глупой/грубой работы. ты - искусство. ты - творчество.
твоё место - на пьедестале, не у его подножья. и ты докажешь. ты всем докажешь.
-здравствуйте, анук. я.. мне очень нравятся ваши работы. они такие.. чуть позже? да, конечно.
ты кривишь яркие губы, ты убираешь за ухо зелёный локон, ты провожаешь её взглядом. она - шедевр. живой шедевр. если ты - искусство, то она - его верхушка, недостижимый идеал. ты хочешь к ней, хочешь с ней, но..
ты знаешь, твои мечты всегда выполнялись почти до конца. почти. ты и на этот раз сорвалась на финишной прямой.
а анук вельде предпочитает тебе общество других стилистов. анук вельде предпочитает тебе общество малолетней удачливой девчонки, не подохшей на арене, и второго ментора, которая ничем не лучше.
анук вельде глядит на твои эскизы и поджимает губы. "слишком типично, филия. слишком похоже. найди себя, не оглядывайся".
ты не оглядываешься. ты смотришь вперёд, а не на трибутов. ты смотришь вокруг, а не вглубь.
ты никого не уважаешь. отца, клавдия, даже самого президента. ты боготворишь анук вельде и её работы, но не уважаешь и её тоже, наверное.
ведь даже безумно талантливая анук вельде занимает место стилиста. твоё место.
-пошёл к чёрту, клавдий! нет, ты правильно меня понял, по-твоему это - причёска?! ты даже не даёшь мне покрасить ему волосы! ты бесвкусен.
ты кривишь яркие губы, ты убираешь за ухо фиолетовый локон, ты в который раз срываешься с места и уносишься от него и работы, чтобы потом вернуться. ведь тебе тоже нужно всего добиться. тебе тоже нужно себя показать.
ты без него снова станешь никем, он без тебя.. ты тешишь себя надеждой, что никто тоже.
ты снова кривишь душой. ты уже привыкла.
ты никогда не признаешь все свои обиды, не сможешь задушить все свои комплексы. тебе странно и страшно, ты гонишься за своей уже почти недостижимой мечтой, не замечая препятствий. у тебя уже вместо идущих на смерть детей - раздражающие своими глупыми неудачами куклы. у тебя уже вместо жизни сплошная азартная гонка.
ты уже не помнишь, что хотела делать, попав на место стилиста. ты уже сама не знаешь, чего добиваешься.
но ты станешь лучшей. однажды ты обязательно станешь лучшей.
и тогда все увидят лучи твоего таланта.
далее
прикосновение твоих пальцев
вызывает шторм
мы пара одиноких скитальцев,
все таки нашедших свой дом.
[q]
1. имя персонажа:
не могу сказать, что мне приятны банальности. даже напротив, я просто обожаю необычные, не_затасканные до дыр имена. для девушки я могу предложить следующие варианты — Аирис [Airic], Саломеа [Salomea] или Дейдра [Deirdre]. но я, в принципе, вас ни коим образом не ограничиваю. главное, согласуйте со мной. также с фамилией — здесь вам свобода, главное, чтобы не резало взгляд и сочеталось с именем.
2. возраст, принадлежность или должность:
двадцать один год, не больше. можно на год меньше, если уж сильно захочется. но, думаю, мной выбран идеальный возраст.
безработная, помогает отцу управлять небольшим питейным заведением в центре капитолия, с меланхоличным названием «inside time».
3. факты о персонаже:
# родилась в капитолии, проживает в нем и по сей день. мысль покинуть его пределы никогда не посещала, и не посетит, о повстанцах никогда раньше не слышала, и вообще — политика никогда не интересовала девушку, и вряд ли заинтересует в будущем
# ее отец владеет баром в центре многолюдной столицы, она, в свою очередь, нередко помогает ему с годовыми отчетами, макулатурой, в общем, помогает вести дела. мать ушла из семьи, когда девушке было семь. на данный момент они с ней общаются только по праздникам, и то через раз
# ее отец — друг мистера грэхема, то есть, их семьи дружат уже очень давно. девушка училась вместе с сестрой ноа, и по сей день она ее лучшая подруга и головная боль, соответственно, ее брата
# в семнадцать ее веру в себя без разрешения развеяли в прах — некий безымянный самец, которому она несколько раз отказывала в знакомстве, пошел на крайние меры и однажды взял ее силой. об изнасиловании она никому не сказала, с тех пор относится к мужчинам с осторожностью. ноа не исключение — ему каждый день приходится удерживаться на тонкой грани доверия, разрывая оградительные ленты к чертям собачьим.
# она еще не определилась, кем хочет стать, после окончания школы так и не поступила в какое-либо высшее заведение, посещала множество курсов и занятий различной ориентации — кулинарные, экономические, гуманитарные
# у нее красивый голос, проникающий в самое живое. она умеет играть на пианино, которое осталось для нее напоминанием о матери — та, не взирая на протесты суженного, приобрела его на рынке
# любимый цвет — зеленый, бирюзовый
# у нее искусственно выжженные волосы, как и у ноа, оттого они похожи как брат и сестра, что еще больше превращает их в единое целое.
«
и вдруг стало темно. я протягиваю руки, я слеп и безоружен. и свет только в тебе.
»
- ты - вереск, - я не слышу собственного голоса, я нахожусь вне оболочки реальности. помещение заставлено винтажной мебелью — она любит мертвую моду, пытается ее воссоздать, что редко, конечно, но получается. она заказывает мебель по эскизам, найденным в библиотеке, меня даже забавляет этот ее маленький фетиш. - ты — вереск на берегу самой неспокойной реки. знаешь, ты такая же... хрупкая.
я сжимаю пальцы на бирюзовом шелке, я оставляю на ее молочной коже невидимые синяки. мне кажется, она сама невесомость. снежно — белые волосы волнами по плечам и спине, бледно — зеленые глаза хранят отблики солнца за радужками, руки и кожа белы как снег, нет — она сама снег, самый теплый в своем внутреннем холоде.
- ты - ведьма, выжившая в смертоносном пламени, - выдыхаю в районе ее шеи, задыхаюсь едва уловимым (но для меня этот запах давно стал практически афродизиаком) смешением яблока и кофейного зерна.
«
лунная пыль оседает на твоих ладонях, я пью с них мертвую воду. а ты даришь мне жизнь, одну за другой.
»
зашивай, зашивай мои открытые раны, откусывая нить, завязывай самый прочный узел — в твоем персональном лазарете мне становится лучше, я начинаю дышать. вдох.
за твои руки — готов перегрызть глотку любому. за твои губы — пройду все круги ада. за тебя — даже к небесам пробьюсь. мы познакомились, кажется, уже очень давно — ты училась в одном классе с моей сестрой, часто оставалась у нас дома, создается впечатление, что росла ты у меня на глазах, пусть и разница всего в четыре года. поначалу я тебя не знал, мне о тебе рассказывала сестра, восторженно загорался ее взгляд при первом упоминании имени твоего, вас до сих пор связывает настоящая дружба. однажды ты пришла, когда ее не было дома, тебе было... четырнадцать, вроде. словом за слово у нас завязался неуклюжий диалог. я перестал замечать, что с каждым днем ты становишься ближе — вот я тебе читаю вслух сказания о тамплиерах, вот ты нечаянно убаюкала меня у себя на коленях (я люблю твой голос), вот ты пытаешься научить меня плести венок из искусственных цветов. я и не заметил, как ты стала для меня в с е м.
- ноа, зачем ты пришел? - она сидит у зеркала, пытается заплести волосы в аккуратную косу, но одна прядь все никак не хочется подчиняться пальцам. я стою побитым псом на пороге ее комнаты, склонив голову до невозможности. в груди клокочет чувство, ранее мне неизвестно — чувство вины.
- я не мог не придти, - слова вдруг приобретают иной смысл. мы не виделись несколько недель, я жестоко выкинул ее из головы, погряз в алкогольно_греховном угаре. точнее, пытался выкинуть. зверьем побитым выл, ибо осознавал — без нее больше себя не вижу. - ты моя спокойная гавань.
«
я — распятый антихрист, ты смываешь кровь с моих пальцев, латаешь надрезы. вдыхаешь в меня смысл.
»
ты пронизана скандинавскими мотивами, вплетаешь в соломенные волосы разноцветные ленты, окольцовываешь запястья и лодыжки льняными шнурками, я рисую на плечах твоих переплетенные лилии. ты — сосредоточение нервной энергетики, театрально жестикулируешь, привлекаешь к себе внимание, необъяснимым образом западаешь в память. нежная, осторожная, эмоциональная. ты не умеешь притворяться, не умеешь за собой сжигать мосты и, будучи преданной, никогда не предашь в ответ — стерпишь, все раны заживают, шепчешь мне на ухо. ты легко чем-либо заинтересовываешься и легко вновь теряешь интерес, ты обладательница рассеянного внимания и твердой логики. ты хороший, даже великолепный собеседник — твой голос может часами рассказывать истории и древние сказания, твой голос убаюкивает и дарит спокойствие. ты — мой священный грааль.
ты пыль звездная, ты самое синее небо. если плачешь, то слезы настоящие, если смеешься, то счастье — вот оно, рядом. немного скрытная, тем более, после того, что с тобой сделали в юности. страдаешь ночными кошмарами и комплексом недосказанности — тебе всегда кажется, что тебя не слышат. к голодным играм относишься нейтрально, без явного интереса, считаешь, что если детей посылают на смерть — значит, они того сами заслужили. внутри тебя настроение северных ветров, переменная облачность, ты кутаешь плечи в вязаный плед и обожаешь черный кофе. внутри тебя - персональный космос, ты зашифрована в переливах пианино и яблочном запахе. ты зовешь меня грешником, я тебя - ведьмой, ты сплетаешь вокруг себя атмосферу загадочности, ты пропитана мифологией и традициями прошлых времен. слишком много читаешь — ты следуешь многим традициям, которые сохранились только на ветхой бумаге, например, нередко празднуешь лунные манифестации силы и праздники солнечного огня, что только закрепляет за тобой мистический образ. к слову, недавно, в пьяном угаре мы поклялись на собственной крови, что всегда будем вместе. забавная ирония, правда?
- я ненавижу тебя, - она шипит в моих руках, но я вбиваю ее хрупкое тело в стену, она замахивается и оставляет пощечину на моем лице. забавно, губы мои ломаются в зверином оскале, я проглатываю привкус крови и темного рома.
- не ври, můj věčnost, не ври сама себе, - выдыхаю в ее уста, и, ослабив хватку, упрямо целую. в попытке меня отстранить она становится еще ближе.
мы пьем терпкое вино, мы клянем звезды, я черчу на твоих ладонях оборванные линии судеб — мы проводим ночи на крыше бара, это наш секретный персональный рай. рядом с тобой я меняюсь, рядом с тобой моя проклятая душонка яростно впитывает в себя жизненный смысл. и пусть ты не идеальна, ты не чиста — порой ядовита на слова, холодна, истерична — ты просто моя, вся без остатка. и сколько бы я не убеждал себя, что ты - «очередная из многих», это не так. оказывается, я способен на что-то настоящее.
пропустив тебя в свое мертвое царство, я не ожидал, что ты станешь моим кислородом.
далее
© mease
1. Имя персонажа:
Richard Alexander Heuss | Ричард Александр Хейс.
2. Возраст, принадлежность или должность:
42 года, повстанец, глава комитета безопасности Панема.
3. Факты о персонаже:
Говорят, рваные раны заживают медленнее всего. И тут же добавляют: следует учитывать глубину, чистоту, ровность пореза, поскольку без учета этих факторов… К черту факторы, медленнее всего заживают раны, которые наносят снова и снова, не позволяя им затянуться.
Родившись под грохот низвергающегося камнепада в семье потомственных мастеров горных пород, ты с первого вдоха был обречен на далеко не самую простую и приятную жизнь… Впрочем, справедливости ради, у кого в дистриктах судьба складывалась иначе?
Первая работа появилась у тебя еще прежде первой подружки и заключалась в подметании дробильных цехов, вторая – в измельчении кварца, третья – в шлифовке каменных плит, и как раз в то самое время, когда петляющая тропинка выбора начала трансформироваться в прямой путь работника каменоломни, согбенный старец, мастер самоцветов, с которым ты был дружен, направил помыслы твои в иное русло. Обратив внимание на тот факт, что миротворцы обладают какими-никакими возможностями, властью и шансом на обеспечение достойной старости родителям, он сбил тебя с пути [не]истинного, подтолкнув к извилистому, но правому.
Отныне твои мысли все чаще и чаще находили пристанище в мечтах о том, как по окончании школы ты пройдешь надлежащее обучение и будешь зачислен в отряд, а сам ты со все большим усердием поднимал тяжеленный молот, дабы и без того не хилое тело привести в подобающую миротворцу физическую форму.
Вторым по популярности приютом твоих дум в то время служила кровля соседнего дома… точнее, то, что скрывалось под ней, а еще точнее, та: смуглокожая чаровница уверенно царила в твоих снах и мыслях, единой улыбкой делая день твой краше. Вы были молоды, влюблены, счастливы и совершенно непривычны размышлениям о смерти. В тот год случилось восстание в тринадцатом и были проведены первые Голодные игры.
Отношения ваши развивались с поистине головокружительной скоростью, пять месяцев пролетели в один момент, и вот вы уже делились с родителями тем, что ждете ребенка и планируете пожениться. Родители ужасались, прикладывали руки к правой стороне грудной клетки и пили остро пахнущие капли: толи от сердца, толи от нервов. Шел восемнадцатый год ваших юных жизней.
На девятнадцатый же ваш радужный мир лишился всех красок разом.
Новорожденной едва исполнилось три месяца, как имя ее матери прозвучало на следующей Жатве.
Ни мгновения не раздумывая, ты кинулся к ней: «Я займу ее место!», но ведущая лишь рассмеялась: «Увы, девушка заменяет девушку, парень – парня». Подобно пойманной в прочные сети рыбе ты бился в стальных тисках рук миротворцев, вне себя от ужаса выкрикивая: «Я займу ее место! Пустите! Я займу!..», но капитолийка в считанные секунды покинула сцену, вместе с конвоем и трибутами скрывшись за дверями Дома правосудия.
Четырнадцать лет спустя жуткое ощущение дежа-вю посетило тебя, когда на Жатве XVI Голодных игр прозвучало имя твоей дочери.
Ни одна из них не выжила.
Что же до тебя, ты окончил школу, прошел подготовку, был зачислен в отряд миротворцев и начал невыносимо медленный подъем по карьерной лестнице. Ломая собственные мозги и норов, чужие конечности и шеи, ты неумолимо продвигался выше, тая в сердце ненависть, выхода которой не в состоянии был найти.
Прекрасно осознавая, что один в поле вовсе не войн, ты все же истово мечтал отомстить за смерть любимых, однако отдавал себе отчет в том, что простому миротворцу сделать этого не удастся ни при каких условиях, потому и прокладывал путь наверх с неумолимостью асфальтоукладчика – рыба гниет с головы, усекновение начинать оттуда же стоит, так рассуждал ты.
Где-то на подобно зайцу петляющем пути к претворению желаемого в действительное ты встретил меня, эстетку, перфекционистку и просто возмутительно уверенную в себе особу, в лексиконе коей напрочь отсутствовало слово «мечта», но прочно присутствовало слово «цель». Я, на тот момент все еще пребывающая в неведении относительно собственного «плебейского» происхождения, была молниеносно покорена твоей разительной непохожестью на известных мне мужчин и бросила все подвластные силы на завоевание моей личной terra incognita – тебя.
Толи звезды были ко мне благосклонны, толи тебе окончательно осточертело быть одиночкой, но мои несколько наивные капитолийский чары возымели действие: невзначай оброненные улыбки сменились невзначай разделенными обедами, невзначай разделенные обеды – невзначай разделенными напитками, невзначай разделенные напитки же плавно перетекли в запланированные ужины и давно намечавшуюся постель.
Когда я поведала тебе о своем удочерении, голос, безжалостно называющий имена любимых, словно бы зазвучал вновь: не было никакой разницы, в хороших ли, в плохих отношениях я продолжала пребывать с четой Симон – одно то, что когда-то я являлась ребенком тринадцатого, способно было подвести меня под монастырь. И в тот момент ты ясно, как никогда, осознал: еще одной потери ты не снесешь – пойдешь без разбору убивать направо и налево, до тех самых пор, пока точным выстрелом из табельного оружия один из твоих бывших или настоящих подчиненных не вгонит тебе девять грамм свинца аккурат промеж глаз.
Именно ты, обзаведшийся к тому времени прочными связями с повстанцами, убедил меня бежать из Капитолия, именно ты под покровом собственной власти доставил меня в тринадцатый, именно ты…
Ты, ты, ты… вот уже пять лет бьется в сознании краткое слово, помогающее мне выжить там, где выживание изнеженным капитолийским девочкам видится немыслимым, и скрашивающее невыносимо долгие месяцы до очередной нашей столь краткой встречи.
далее
